Джаз.

Гершвин. 

Папа и мама.

Незамысловатая колыбельная: » Не плачь, детка, мы рядом. И, пока мы вместе и здесь, ты будешь в тепле и покое. Мы тебе это обещаем».

— Summertime…and the livin’ is easy

Fish are jumpin’…and the cotton is high.

Oh your daddy’s rich…and yo’ ma is good-lookin’

So hush little baby…don’t you cry.

Эту песню я слышала с детства. Мама наигрывала на рояле, а  папа пощипывал струны гитары. Они пели так же, как Элла и Луи.

Но не звуки меня тревожат. Смысл.

Конечно. Достаточно, чтобы рыба в реке была бодрая и энергичная, тогда папа — уже очень богат. А, если ещё и хлопок высок, то мама будет красивее всех, нарядней и веселее. Я буду гордиться её походкой, шуршащей юбками. Сердце будет замирать от улыбки в  её  пухлых губах: «your daddy’s rich…»

 И напутствие: 

  — One of these mornin’s…you gonna rise up singin’

Однажды утром, ты уйдёшь из дома.

Yes you spread your wings…and you’ll take to the sky 

Ты расправишь крылья. Ты начнёшь считать время своей взрослой судьбы. 

 But ’till that mornin’…there is nothin’ can harm you

Но, только до того времени, когда…

Папа уже несколько лет в белой, бесконечной пустыне Святой Земли. Вокруг него только древние скалы, просторы и расплавленное  солнце. 

With Dad and Mummy…standin’ by.

Мама уютно устроилась рядом.Таким тёплым, таким ласковым и прекрасным летним днём.

 (instrumental break)

Summertime….and the livin’ is easy. 

Я долго просижу на седом камне, глядя на фотографии родных лиц. Они будут играть джаз, напевать мне: 

«Fish are jumpin’…and the cotton is high

Oh your daddy’s rich…and yo’ mama’s good-lookin’.

И каждое утро моей жизни, глядя в зеркало на себя, я буду видеть их живыми:

«So hush little baby…baby don’t…you cry».

Печалиться?  Жить! Беречь радость простых умений.  Пeредавать дальше глубину и мудрость  родителей, впечатавших ласковой песенкой родовую память в мою голову.